Дизайн-студия интерьеров "P.H.M."

Диалогом Мавзолея с куполом Сената по ту сторону Кремлевской стены была вновь (после Казакова) архитектурно преодолена физическая разделенность пространств, тем самым вновь и по-новому выразительно подчеркнута исконно московская архитектоника самой площади, как пространства, свободно омывающего высотные объемы ее архитектурных доминант. Это существенный момент образа-символа в архитектуре Красной площади, ибо образ этот неотделим от всего пейзажа Кремля — образного символа-лика Москвы.

Но не только в этом выразительное начало образа.

Мавзолей, в своих объемах тяготеющий к широтному развитию по горизонтали, архитектонические взаимосвязан с широтностью самой площади, как бы своим обширным, плавно возвышенным подножьем-основанием. С каменной глади площади начинается единый в контрастном убывании ритм.

Убывающие уступы Мавзолея — его завершающие такты. Площадь и Мавзолей связаны столь же тесной архитектонической связью, как поле и курган на нем. И так же, как величие кургана заключено не в измерениях его самого, а в безграничии его подножья-поля, в котором он насыпан, величие Мавзолея — в силу той же архитектонической связи — в обширности его подножья, из которого подобно кургану он вырастает.

Мощь природного начала в архитектоническом целом ансамбля здесь решающий момент образа, как в случае с Биржей Томона, которую по совету Захарова Томон резко уменьшил против проекта, чтобы сделать более величественной.

Увеличим Биржу или Парфенон, и их величие исчезнет, ибо оно — в величии подножья, в данных случаях — Невы и скалы Акрополя.

Но в то же время величие природы одухотворяется архитектонические лишь во взаимодействии с архитектурой. Без маленькой Биржи, противостоящей мощи широкой реки и в этом образно героизирующей в ней ее архитектоническую значимость, Нева здесь не была бы столь величава (конечно, в этом повинна не только Биржа, а целое всей архитектурной оправы Невы триумфального центра классического Петербурга).